Кроткая

– Ви́дите, – заме́тил я то́тчас же полушутли́во–полутаи́нственно. – “Я – я есмь часть той ча́сти це́лого, кото́рая хо́чет де́лать зло, а твори́т добро́. . .” Она́ бы́стро и с больши́м любопы́тством, в кото́ром, впро́чем, бы́ло мно́го де́тского, посмотре́ла на меня́: – Посто́йте... Что это за мысль? Отку́да э́то? Я где́–то слы́шала...– Не лома́йте головы́, в э́тих выраже́ниях Мефисто́фель рекоменду́ется Фа́усту. “Фа́уста” чита́ли?– Не. . . невнима́тельно.– То есть не чита́ли во́все. На́до проче́сть. А впро́чем, я ви́жу опя́ть на ва́ших губа́х насме́шливую скла́дку. Пожа́луйста, не предположи́те во мне так ма́ло вку́са, что я, что́бы закра́сить мою́ роль закла́дчика, захоте́л отрекомендова́ться вам Мефисто́фелем. Закла́дчик закла́дчиком и оста́нется. Зна́ем–с.– Вы како́й–то стра́нный. . . Я во́все не хоте́ла вам сказа́ть что́–нибудь тако́е. . . Ей хоте́лось сказа́ть: я не ожида́ла что вы челове́к образо́ванный, но она́ не сказа́ла, зато́ я знал, что она́ э́то поду́мала; ужа́сно я угоди́л ей.– Ви́дите, – заме́тил я, – на вся́ком. по́прище мо́жно де́лать хоро́шее. Я коне́чно не про себя́, я, кро́ме дурно́го, поло́жим, ничего́ не де́лаю, но. . .