Всё э́то ска́зано бы́ло с осо́бенного ро́да го́рдостью, – изве́стно, как э́то говори́тся. Коне́чно, я име́л насто́лько вку́са, что, объяви́в благоро́дно мои́ недоста́тки, не пусти́лся объявля́ть о досто́инствах: “Но, де́скать, взаме́н того́ име́ю то́–то, то́–то и э́то–то”. Я ви́дел, что она́ пока́ ещё ужа́сно бои́тся, но я не смягчи́л ничего́, ма́ло того́, ви́дя, что бои́тся, наро́чно уси́лил: пря́мо сказа́л, что сыта́ бу́дет, ну а наря́дов, теа́тров, бало́в – э́того ничего́ не бу́дет, ра́зве впосле́дствии, когда́ це́ли дости́гну. Э́тот стро́гий тон реши́тельно увлека́л меня́.