Тут же у воро́т ей, изумлённой уже́ тем, что я её вы́звал, при Луке́рье, я объясни́л, что сочту́ за сча́стье и за честь. . . Во–вторы́х, чтоб не удивля́лась мое́й мане́ре и что у воро́т: “Челове́к, де́скать, прямо́й и изучи́л обстоя́тельства де́ла”. И я не врал, что прямо́й. Ну, наплева́ть.