Шре́дер при́был на друго́й день. Она́ была́ о́чень удивлена́ и смотре́ла то на Шре́дера, то на меня́.– Да я здоро́ва, – сказа́ла она́, неопределённо усмехну́вшись.Шре́дер её не о́чень осма́тривал (э́ти ме́дики быва́ют иногда́ свысока́ небре́жны), а то́лько сказа́л мне в друго́й ко́мнате, что э́то оста́лось по́сле боле́зни и что с весно́й неду́рно куда́–нибудь съе́здить к мо́рю и́ли, е́сли нельзя́, то про́сто пересели́ться на да́чу. Одни́м сло́вом, ничего́ не сказа́л, кро́ме того́, что есть сла́бость и́ли там что́–то. Когда́ Шре́дер вы́шел, она́ вдруг сказа́ла мне опя́ть, ужа́сно серьёзно смотря́ на меня́:– Я совсе́м, совсе́м здоро́ва.