– Поговори́м . . . зна́ешь . . . скажи́ что–нибу́дь! – вдруг пролепета́л я что́–то глу́пое, – о, до ума́ ли бы́ло? Она́ опя́ть вздро́гнула и отшатну́лась в си́льном испу́ге, гля́дя на моё лицо́, но вдруг – стро́гое удивле́ние вы́разилось в глаза́х её. Да, удивле́ние, и стро́гое. Она́ смотре́ла на меня́ больши́ми глаза́ми. Э́та стро́гость, э́то стро́гое удивле́ние ра́зом так и размозжи́ли меня́: “Так тебе́ ещё любви́? любви́?” – как бу́дто спроси́лось вдруг в э́том удивле́нии, хоть она́ и молча́ла. Но я всё прочёл, всё. Всё во мне сотрясло́сь, и я так и ру́хнул к нога́м её. Да, я свали́лся ей в но́ги. Она́ бы́стро вскочи́ла, но я с чрезвыча́йною си́лою удержа́л её за о́бе руки́.