И каки́м де́тским сме́хом, ми́лым, то́чно как пре́жде в неве́стах (миг! миг!); как я был рад! Меня́ э́то ужа́сно порази́ло, впро́чем, про архиепи́скопа: ведь нашла́ же она́, ста́ло быть, сто́лько споко́йствия ду́ха и сча́стья, что́бы смея́ться шеде́вру, когда́ сиде́ла зимо́й. Ста́ло быть, уже́ вполне́ начала́ успокáиваться, вполне́ начала́ уже́ ве́рить, что я оста́влю её так. "Я ду́мала, что вы меня́ оста́вите так", – вот ведь что она́ произнесла́ тогда́ во вто́рник! О, десятиле́тней де́вочки мысль! И ведь ве́рила, ве́рила, что и в са́мом де́ле всё оста́нется так: она́ за свои́м столо́м, а я за свои́м, и так мы о́ба, до шести́десяти лет. И вдруг – я тут подхожу́, муж, и му́жу на́до любви́! О недоразуме́ние, о слепота́ моя́!